ПОРТАЛ

Продаю ребенка…недорого!

08.05.2010 16:37:56

Уже 12-й час ночи, а они всё не спали. Сила голода не давала сну одолеть намаявшихся за день детей. Чтобы как-то отвлечь их от мысли еды, мать начала рассказывать детям старую таджикскую сказку о мудрой жене, которую в детстве перечитывала много раз и мечтала стать ею, чтобы дом был полон, дети сыты и муж доволен. К концу сказки они уже не задавали вопросов, и Нафиса поняла, что бедные дети, окунувшись в мир сказочного тепла и уюта, наконец-то заснули. Она тихо поднялась с места и вышла на террасу, чтобы провести ревизию остатков из продуктов питания на завтра. Уже много лет она привыкла жить одним днем, и радовалась, если следующий день сулил ей какую-то надежду на выживание.

Нафиса обыскала все уголки старого самодельного шкафа, и в темноте ее рука нащупала целлофановый пакет с фасолью на донышке. Радуясь находке, она замочила его, чтобы рано утром приготовить детям фасолевую кашу.

Нафиса легла под одеяло к своему младшему сыну, чтобы согреться теплом его тела. Она дрожала от холода и озноба. Тяжелая болезнь уже давно не скрывала своих признаков, но бедная женщина меньше всего думала о своём здоровье. Ей и ее детям надо было выживать.

Сказка, которая ее так вдохновляла в детстве, в жизни не повторилась. Нафиса вышла замуж в 18 лет. Как и все сельские женщины, она довольствовалась тем, что имела. Ухаживала за старым больным свекром, терпела тяжелый нрав свекрови, периодически подвергалась побоям мужа, занималась большим хозяйством и детьми. Она не жаловалась, и такой уклад жизни для нее был нормой. Так жили её мама, её бабушка, так живут все сельские женщины. Муж часто отлучался в город за продуктами питания для содержания сельмага, который был единственным в большом кишлаке. В этот раз он не послушался Нафису, сердцем чующую беду. На ее уговоры отложить поездку до потепления погоды, он грубо хлопнул дверью. Той же ночью принесли страшную весть о его гибели в автокатастрофе. Со смертью мужа жизнь Нафисы стала невыносимой. Нестерпимая, душераздирающая боль потери мужа, казалось, никогда не отступит. Ко всему прочему, свекровь взяла в привычку обвинять ее в смерти единственного сына. Каждый день она начинала воплями, что сын был бы жив, не будь он женат на этой роковой женщине, приносящей несчастье. После того как справили «сорок дней», свекровь выставила ее с двумя маленькими детьми за ворота. Нафиса пришла в дом отца. Она смирилась с мыслью, что она и есть источник несчастья, раз случилась беда в ее семье и не возражала даже своим родителям, когда те в порыве гнева обвиняли её во всех бедах.

Через год к ней посватался сорокалетний вдовец. Родители Нафисы были рады избавиться от лишних ртов, и даже не спрашивая ее мнения, дали согласие на брак. Нафиса переживала, тайком ходила на кладбище и у могилы мужа оплакивала свою судьбу.

Свадьбу не справляли. Позвали лишь близких родственников и пару соседей на плов бракосочетания. Все радовались и благодарили добродетельного жениха, который был согласен усыновить ее детей. Нафиса, вспомнив свою любимую сказку, дала себе слово, что на этот раз принесет в дом мужа счастье.

С утра до ночи Нафиса занималась хозяйством в запущенном ветхом доме мужа. В его отсутствие месила глину и выравнивала потрескавшиеся части глиняного забора. Ей даже удалось восстановить тандыр, превратившийся от снега и дождей в бесформенную глиняную глыбу Ее малыши помогали ей во всём. Второй муж Нафисы редко бил её в отличие от первого, но к её разочарованию, оказался очень прижимистым и мелочным. Он строго контролировал потребление продуктов питания, дров, электроэнергии, обвиняя Нафису и детей в расточительстве. Он не покупал им одежду даже в праздники.

С рождением еще двоих детей от второго мужа жизнь Нафисы стала еще невыносимей.

Ее старшие дети не ходили в школу, потому, что у них не было школьной одежды, учебников и тетрадей. Они приглядывали за младшими детьми и занимались хозяйством. Часто ругая их, муж грозился выгнать их в дом старого деда, и Нафисе приходилось из кожи лезть вон, чтобы он смилостивился над ними.

Наступил день, когда ее мужа уволили с работы. Оказалось, даже скромная должность сельского ветеринара была нужна дальнему родственнику председателя колхоза. Пару месяцев мужчина отсиживался дома, отравляя жизнь членам семьи бесконечными упреками и назиданиями. Дело доходило до того, что в качестве наказания, он часто закрывал детей Нафисы в хлеву за их «непослушание».

Скоро им стало нечего есть, и муж решил поехать на заработки в Россию. Он узнал у своих односельчан, что в деревнях России ветеринары в большом спросе. Продав единственную корову и пару овец, самое дорогое, что оставалось в хозяйстве семьи, он собрал средства на билет и проживание в России на первых порах. Нафисе с четырьмя детьми он оставил 2000 российских рублей. От переживаний и постоянных слез у нее пропало молоко. Ее грудной ребенок неугомонно плакал от голода. Ей пришлось подкармливать двухмесячного ребенка моченым хлебом в чае, ставшим единственной пищей в рационе малыша.

Первое время старшие дети не могли нарадоваться отсутствию деспотичного, вечно недовольного отчима. Они вытирали слезы матери и охотно помогали ей по дому. Но со временем нужда настолько сильно заявила о себе, что уже не только Нафиса но и ее дети, так ненавидящие отчима, просили Бога вернуть им его. Они надеялись, что он привезет с собой много денег.

Муж не возвращался. Несколько раз он звонил соседу на сотовый телефон и тот нехотя передавал трубку Нафисе, не отходя от неё при разговоре. Ей было стыдно при соседе говорить о том, что они голодают, что просить помощи не у кого, и она на расспросы мужа, кивая головой, без конца повторяла «всё хорошо…». Ну а через полгода он и вовсе перестал звонить. Нафиса ходила к односельчанам, предлагая помощь в свадебных приготовлениях, поминках и других массовых мероприятиях. За это ей давали остатки еды, лепешки и сладостей. В такие дни дети предвкушая большую радость, с нетерпением дожидались возвращения мамы с узелком разных вкусностей. Но, к сожалению, не каждый день Нафисе давал возможность пропитания, и часто им приходилось голодать. Она искала работу, обивая порог сельсовета, где ей всегда отвечали отказом.

Нужда превратила тридцатидвухлетнюю Нафису в неухоженную, больную женщину с воспаленными от холода и покрытыми язвами руками, зуд которых не давал ей ночами покоя. С такими руками уже и односельчане брезговали пользоваться ее услугами.

Кто бы мог подумать, что когда-то красивая и нежная Нафиса, соответствующая своему имени, может оказаться в таком положении. Как бы она не старалась, не вышло у нее как в сказке ни в первом и ни во втором браке.

Оставив малыша старшей дочери, она утром выезжала с сыном в город, и стояла у мечети, прося подаяние у мимо проходящих людей. Они стояли с утра до вечера и в холод и в жару. Она никак не могла свыкнуться с положением нищенки и молча, стояла с опущенными глазами. Её сын, научившись у попрошаек - цыган, бежал за людьми, машинально повторяя заученные фразы. Ему удавалось что-то заработать за целый день простоя на ногах, и в конце дня они шли на мясной рынок, где выпрашивали у мясников тухлые субпродукты, а затем покупали хлеб и возвращались домой.

Попрошайничество позволяло им не умереть от голода, однако кроме нужды утолить голод, было много других проблем, которые приводили семью к полной деградации.

Нафиса уже давно вынашивала в голове страшную мысль. Она ей казалась её спасением. Нафиса думала о ней постоянно и, в конце концов, фикс-идея взяла верх над её разумом.

Той ночью, когда дрожащая от холода легла рядом с двухлетним сыном, она пыталась согреть свое больное тело его теплом. Завтра утром она расстанется с ним. Нафиса целовала спящего ребенка и прижимала его к своему сердцу. Маленькое тельце сына был горячим, однако озноб не отходил, и она продолжала дрожать. Почему она выбрала среди детей самого младшего, самого слабого и больше всех нуждающегося в помощи ребенка для осуществления своего замысла? Она ведь любит его не меньше остальных, и возможно больше. Выбор пал на нем, потому, что Нафиса знала, что малыш не поймет коварного плана матери, не осудит ее и легче переживет, чем старшие разлуку с семьей. Её слезы текли на безоблачное личико малыша, который сладко спал и не думал, что завтра утром будет предан самым дорогим человеком на свете, своей матерью. Нафиса знала, что идет на преступление, лишая свою кровинку семьи и матери, но на тот момент, чтобы выжить и спасти семью, её замысел имел для нее оправдательный смысл.

В пять часов утра Нафиса поставила фасоль на огонь и стала ждать пробуждения от сна детей. Засыпая голодными, они просыпались очень рано и первым делом спрашивали мать о еде. Даже двухлетний малыш, просыпаясь, произносил слово «молоко», хотя оно было редким удовольствием в их доме. Запах варёной фасоли наполнял дом и дети, быстро сполоснув лицо холодной водой, уселись за перештопанным достарханом. Положив варево в деревянную чашу, она посадила малыша на колени, и стала класть ему в рот разваренную фасоль. Он торопливо глотал, зная, что старшие вмиг опустошат чашу и ему, как всегда достанется меньше всех.

Нафиса стала собирать мальчика в дорогу. Мама впервые брала его с собой, и он от радости заливался смехом. Нафиса доехала на маршрутном такси до города и дальше пошла пешком. Дойдя до центрального рынка, она остановилась на площадке, служившей ей рабочим местом для сбора подаяния. Это место в любое время года было людным. Она купила малышу дешёвую пачку хрустящих кукурузных палочек. Он впервые в жизни попробовал сладкое лакомство и от удовольствия совал в рот по нескольку палочек. Нафиса всё сильнее прижимала малыша к груди и с приближением людей, тихо проговаривала фразу «купите ребенка…, недорого». Многие смотрели на Нафису как на сумасшедшую и уходили прочь. Некоторые зеваки, останавливаясь, расспрашивали ее о том, почему она решила продавать ребенка. Нафиса, поняв, что от них нет толку, не отвечала на расспросы и, ускорив шаги, дальше шептала фразу новым прохожим. Вдруг мужчина, уже прошедший мимо, развернулся и спросил: «сколько?» Нафиса не сразу поняла, что он хочет. Он переспросил, и только сейчас до неё дошло, что она не подумала о цене. Что же сказать ему? Он ведь конкретный покупатель, и наверняка не будет торговаться. Она побежала с ребенком в противоположную сторону тротуара, будучи уверенной, что он следует за ней. Наконец она остановилась на безлюдном участке. Она слышала о долларах, но понятия не имела о курсе и статусе доллара. Российские рубли для нее были самой ценной валютой, и пока она шла, она определилась с ценой продажи ребенка: двадцать тысяч, не меньше. Тогда она сможет купить корову и одежду старшим детям. Она ему так и сказала: «двадцать тысяч, не меньше… русскими». Он хотел заплатить ей в эквиваленте долларами, но Нафиса была согласна только на расплату в российских рублях. Тогда мужчина попросил ее оставаться на месте и пошел менять доллары на российские рубли. Тем временем малыш дожёвывал приторно-сладкую кукурузу и просил пить. Вскоре, замученный сильной жаждой он начал плакать. Поблизости не было воды. Нафиса, покачивая его на руках, просила немного потерпеть.

Мужчина протянул ей деньги. Не отпуская ребенка, она их пересчитала. Вот они, долгожданные деньги, которые изменят её жалкую жизнь. Завтра у нее будет корова, она купит лекарство, чтобы залечить страшные язвы на руках и снова пойдет к людям на работу, а еще она купит одежду, муку и масло…

Положив деньги в потайной карман платья, она протянула малыша мужчине. Оказавшись на руках чужого человека, ребенок завопил еще сильнее и потянулся к матери. Нафиса поняла, что вместе с ребенком она отдаёт незнакомцу своё сердце. Мужчина быстро уходил, а она бежала за ним и повторяла, что он хочет пить, его надо напоить. Мужчина уже затерялся в толпе, а в ее ушах звенел голос плачущего ребенка. Она опустилась на землю и, закрыв лицо распухшими руками, стала беззвучно рыдать. Наконец, поднявшись, она побрела в сторону автобусной остановки и ближе к вечеру добралась до дома. Дети, увидев опухшую от слез мать, которая вернулась одна, испугались. Они начали ее расспрашивать о братике. Нафиса отвечала, что она его потеряла. Оставила его, чтобы купить хлеб, вернулась, а его не было на месте. Дети стали плакать вместе с Нафисой. Они не знали, как помочь убитой горем матери. Нафису преследовал плач ребенка, она затыкала уши, но плач становился всё сильней и настойчивей. Она подобно раненной лани стонала и металась в постели. К полночи, устав, слёз, она уснула ненадолго, но проснувшись, ощутила вместо сердца черную дыру, источающую необъятную, острую боль. Ее платье и постель были мокрыми, и она подумала, что из этой черной дыры льется кровь. Но вместо крови из ее груди лилось молоко, пропавшее почти два года назад. Сегодня ночью, когда не стало малыша, оно наполнило ее грудь.

Нафиса вышла во двор и стала громко выть. Её плач походил на вой волчицы, потерявшей своего детеныша. Скоро к её дому стал стекаться народ. Она выла до тех пор, пока не приехали врачи и не забрали её в больницу. Её дети рассказали местным властям, что она потеряла их братика и поэтому сошла с ума. По данному случаю заведено уголовное дело, но до сих пор следствие не может выйти на след покупателя младенца, который так легко и просто выкупил ребенка при свете дня и на людном месте. Где сейчас маленький мальчик по имени Орзу, мучения которого начались еще в утробе матери? Что с ним случилось? Уберёг ли его ангел хранитель от злого рока…?

Следователю – женщине, опытному психологу удалось расположить душевнобольную женщину на откровение. Рассказывая про свою жизнь, Нафиса прокручивала свою трагическую жизнь как киноленту, и разговор часто обрывался на том месте, когда она заново ощущала острую боль.

Сейчас Нафиса находится на длительном лечении в психической больнице. Её состояние изменчиво. Днём она молчит, а ночами воет, повторяя имя «Орзу».

Старшие дети Нафисы определены в детский дом. Они очень скучают по матери, но еще не скоро увидятся с ней…

Атабаева Дилором,
ЦПГО Консорциум Инициатив
(Материал напечатан в рамках Программы «Противодействие торговле людьми»)